На горы, как и на море, можно смотреть без конца! Понизу — светлые, лиственные леса, похожие на курчавого зелёного барашка. Выше — леса тёмные, хвойные, словно вздыбленная щетина дикого зверя. Ещё выше — луга горные, над лугами — скалы. А выше лесов и лугов, выше скал и облаков, прямо в небе, висят вершины гор, укутанные сияющими снегами.
Всё в горах необычно. Облака и птицы, бывает, пролетают не над головой, а… глубоко под ногами. Когда внизу хлещет дождь — вверху ясное солнце. У подножия гор — лето жаркое и зелёное, а на вершинах — белая, ледяная зима. И от зимы до лета рукой подать!
В горах можно под радугу пройти, как под арку. Можно подняться так высоко, что до звёзд покажется ближе, чем до огоньков в долине.
Интересно в горах!
Целебная ванна
Журчит у скалы родничок, вода в родничке не простая, а целебная.
Прилетел к родничку Кеклик — горная куропатка.
— Ко-ко-ко! — клохчет сердито.— Как ни прилечу — вода уже взбаламучена. Не вода, жижа! Такая не вылечит, а уморит. Ка-ко-во?
— Бе-е-да-а! — проблеяла горная Коза.— И мне надо целебную воду пить—для укрепления копыт и рогов. А вода мутная, берег истоптан — что за свинство!
— Хряк, хряк! — вышел из кустов Кабан.— Кто тут меня вспоминает?
И, не дожидаясь ответа, плюх животом в родник. И давай ворочаться, с боку на бок переворачиваться. Вода ещё мутнее стала, из бережков выплёскивается.
А Кабан блаженствует.
— Мне,—хрюкает,— очень полезны эти ванны, весь я в царапинах и болячках, мне некогда ждать, пока вы тут чистой воды напьётесь. Кто первый влез — тот и прав. До чего ж хорошо — разморило. В сон так и клонит— хрррр, хрррр…
Коза и Кеклик в голос кричат:
— Не спи, не спи! Повалялся — и вылезай! Нам тоже лечиться надо.
А Кабан и ухом не шевельнёт, может, и в самом деле уснул.
— Ка-ко-во, ка-ко-во! — клохчет Кеклик.—Словами такого не прошибёшь!
— Бе-е-еда! — блеет Коза.— Не уговоришь, не испугаешь. Не боится он нас с тобой!
— А что, если Волком его пугнуть, а? Скажем, что Волк к роднику бежит. Ты заблеешь, а я заквохчу, будто мы Волка увидели.
Кабан от криков Козы и Кеклика ухо насторожил, а сам ни с места:
— Напрасно кричите-стараетесь, Волк мне не страшен. Бивни-клыки мои видели?
— Скажем ему, что кукуруза в полях поспела,— шепчет Кеклик Козе.—Уж тут он не устоит, очень любит кукурузу! Эй, Кабан, спишь-ле- жишь, а в полях кукуруза спелая — сла-а-денькая!
Кабан приоткрыл косой хитрый глаз и отвечает:
— Кукурузные початки — это по мне. Вот в воде до вечера полежу и — на кукурузу.
— Прямо хоть плачь, — шепчут Коза и Кеклик,—даже кукурузой его не сдвинуть.
— Плачьте, плачьте, — сквозь сон похрюкивает Кабан,— хоть в три ручья!
— Чем же тебя сдвинуть с места? — спрашивает Коза. — Чем же тебя пронять?
— Ничем! — отвечает Кабан. — Я такой толстокожий, что всё от меня отскакивает!
— Последнее средство — Медведь, — шепчет Кеклик Козе. — Уж если и Медведя не испугается — придётся до ночи ждать. А вот он и сам — лёгок на помине!
Выкатился из кустов Медведь, толстой башкой поводит, принюхивается.
— Послышалось мне, будто пчёлы жужжат! — ворчит.— А это вы тут о чём-то шепчетесь!
— А вот о чём! — наперебой закричали Коза и Кеклик. — Кабан в родник не пускает! Залез и лежит!
— В целебный родник? — взъярился Медведь. — Да как он, грязнуля, посмел? Вот я его за ухо сейчас!
А Кабана уж и след простыл. В заросли убежал.
Коза и Кеклик издали на Медведя поглядывают, ждут, когда и он по своим медвежьим делам уйдёт.
Но Медведь не торопится. Воду понюхал, бережок лапой поскрёб, да и ухнул в воду. Глаза от блаженства закрыл и притих.
Коза и Кеклик молчат, терпеливо ждут. Позвали помощничка на свою голову! Ни выкупаться, ни попить.
А Медведь только поскуливает от удовольствия.
— Я,— ворчит,— до вечера пролежу. И завтра ещё приду!
За Козой и Кекликом очередь вытянулась. Горная ворона-клушица и горная альпийская галка, корольковый вьюрок и вьюрок снежный, чечевица большая и чечевица розовая, горная чечётка и горная овсянка, арчовый дубонос и даже пёстрый каменный дрозд. Все хотят целебной воды попить, целебную ванну принять и просто так поплескаться. Все думают, как бы этого Медведя прогнать? Да ничего придумать не могут: Медведь — он самый сильный в горах.
Но придумали! Разом притихли, переглянулись и разбежались, разлетелись — кто куда.
Вот тут-то Медведь и струхнул: не охотник ли приближается, раз все исчезли вдруг? Лучше уйти подобру-поздорову— пока не поздно!
Вылез Медведь из тёплой ванны, встряхнулся — и в кусты.
А всем только того и надо! Кинулись к родничку: кто пьёт, кто купается. Кто сохнет уже, кто пёрышки чистит. Поторапливаются: как бы Кабан или Медведь не вернулись. Жди тогда до самого вечера!
Все в горах знают про целебные роднички. Все к ним торопятся: горлышко прополоскать, ножки прогреть, ссадины и царапины залечить. Торопятся, спешат— суета и крики у родничков. Но всё помаленьку улаживается, всё успокаивается — и все довольны!
Под снегом
Хорошо летом в горах! На зелёных склонах цветы цветут, птицы поют.
Но вдруг из-за серых скал выползли синие тучи и спрятали солнце. И сразу закрылись цветы и умолкли птицы.
И всем стало не по себе.
Темно и страшно. Слышно, как надвигается что-то огромное — с шипением, свистом! И вот накатилось: смешалось всё, заревело, заухало — буря!
Втиснулся я под скалу. Ветер воет, сверкают молнии, грохочет гром и… сыплет снег! Снег в середине лета…
Пролетел буран, а вокруг всё белым-бело! И тихо, словно зимой.
Но только зима эта совсем особая.
Везде из-под града и снега видны цветы. Пучки зелёной травы распрямляются и сбрасывают снежинки. Лето пробивается из-под зимы.
И вижу вдруг — из-под снега птичья головка торчит!
Носиком крутит, моргает.
Горного конька засыпало!
Хотел я птичку схватить, сунуть за пазуху, отогреть, но вдруг понял всё и тихонечко отошёл…
Скоро тучи рассеялись и вновь запылало солнце.
Показались лесные ущелья. Снег и град стали быстро таять. Зажурчало вокруг, зашумело, засверкало. Мутные потоки хлынули вниз.
Тут горный конёк поднялся, стряхнул со спины градины и снежинки, поправил клювом мокрые пёрышки и шмыгнул в траву.
Так и есть! Там, где он сидел,— коньково гнездо, а в гнезде — пяток полуголых птенцов. Прижались друг к дружке и закрыли глаза. Но живые — дышат, пушок на спине и на затылке шевелится. Вот почему не прятался конёк от бури, вот почему дал себя снегом засыпать — птенцов спасал!
Разговоры в горах
БАРС И ДИКОБРАЗ
— Эй, Дикобраз, пр-р-равду ли гово-р-р-рят, что у тебя на спине тридцать тысяч иголок? А-а?
— Обманывают, Барс, преувеличивают. Всего двадцать девять тысяч осталось.
— Куда же ты тысячу подевал — потер-р-рял, что ли?
— Не потерял, а подарил на долгую память. Лисице пяток — в носу носит, десяток Волку — на плечах торчат. Полдюжины Лесному Коту, две дюжины Рыси. Ну и другим, кто на меня нападал. У меня и на тебя иголок хватит — ещё и останется…
ЗАЯЦ И КОЗЕРОГ
— Хорошо тебе, Козерог, с такими рогами-рожищами! Никого, поди, в горах не боишься?
— Боюсь, Заяц, ой как боюсь! Ушки на макушке держу, как и ты!
— Лисицу, наверное, зубатую боишься? А?
— Э-э, что мне твоя Лисица — как наподдам копытом!
— Рысь, что ли, когтистую? А?
— Э-э, что мне Рысь — как поддену рогами!
— Так страшнее Лисы да Рыси и нет никого!
— А мухи, а слепни, а комары? Ни рогами, ни копытами не отбиться! Как услышу — бегу без оглядки на самую высокую гору, на снег и ветерок. Только тем и спасаюсь!
ОРЛЁНОК И ВОРОБЬЁНОК
— Ты чей, Орлёнок, чей, чей?
— Известно чей — сын орлов! Орлы у меня родители.
— А у меня — обыкновенные воробьи… Как я тебе, Орлёнок, завидую.
— И напрасно! Твои воробьи с утра до вечера кормят тебя, а мои орлы — только утром да вечером. Это я тебе, Воробьёнок, завидую.
Загадочные истории
ПОДЗЕМНАЯ УТКА
Высоко в горах живут каменные воробьи, снежные вьюрки, скальные поползни. Особые горные галки, горные овсянки, горные куропатки. И вдруг… обыкновенная утка!
Но повадка у неё необыкновенная. Утке положено на болоте плескаться, а эта на скале сидит, как горный орёл! Утке положено на пляжике лежать-нежиться, а эта со скалы слетела и… залезла в нору, как горный сурок! Что за подземная утка?
(Отгадка)
Утка эта хоть и не подземная, но трижды удивительная! Ну, во-первых, можно её, болотную, и в горах увидеть, на голых скалах. Во-вторых, утят выводит в старой сурчиной, а то и лисьей норе. Ну, и в-третьих, утка эта необычного цвета — оранжевая! За что её и называют красной уткой или огарью.
ВОЛОСАТОЕ ДЕРЕВО
Разные бывают деревья: толстые — тонкие, высокие— низкие, прямые — кривые. А в горах можно увидеть дерево… волосатое! Увидишь — глазам не веришь. А подойдёшь, пощупаешь — так и есть, мохнатое! Ствол снизу звериной шерстью оброс!
Стоишь и гладишь мохнатое дерево, как собаку. Мягонькое, пушистое…
(Отгадка)
Если спрятаться у такого мохнатого дерева, то можно тайну его разгадать. Спустится со скалы дикая коза, подойдёт к дереву и начнёт… тереться! Линяет она весной, шерсть зимняя клочьями — вот о кору и счёсывает. Одна коза почешется, вторая потрётся, третья поскребётся — дерево шерстью и обрастёт! Стоит волосатое дерево — всем на удивление.
Кто что умеет
Кабарга — удивительный олешек без рог, но с… клыками!—легко взбирается на такую крутую скалу, на которую самым ловким и голодным волкам не забраться! Стоит и спокойно смотрит, как волки внизу беснуются. Но видит око, да зуб неймёт!
Снежный барс — с разбега перескакивает промоину в десять метров! От него не всякий горный козёл ускачет.
Сурок — мастер спать! Заляжет в нору с осени и спит без просыпа до весны. А то и до лета. И вся зима для него — одна ночь.
Горный гусь, пока на гнездо не сядет, закапывает яички в песок и пыль,—подальше от глаз лисиц и ворон.
Кеклик—горная куропатка — славится добротой. Если куропатку-соседку ястреб скогтит или лисица сцапает, она непременно заберёт к себе осиротевших цыплят. Бывает, водит за собой сразу две дюжины пуховичков!
Горные вороны клушицы любят кататься на… воздушных горках! У скал ветер часто бьёт фонтаном вверх — и клушицы, распластав крылья, возносятся под облака. А потом крылья складывают и несутся с воздушной горки вниз. И звонко кричат от радости!
Ягнятник не боится строить гнездо посредине зимы. В феврале уже самка лежит на кладке не вставая, а самец её кормит.
Книжке конец, но не конец происшествиям и событиям во льдах и песках, в лесах и горах. Там и сейчас играют, охотятся, прячутся, бегают и летают наши герои. Кто хоть раз видел их на разноцветной земле — тот снова захочет с ними встретиться, чтобы всё о них разузнать.
Велика твоя страна.
Не успеет солнце зайти на западе— как на востоке уже восходит. На севере ещё зима белая, а на юге уже лето красное. И жизни мало, чтобы всюду успеть побывать и всё увидеть. Мы только мельком и самым краешком глаза взглянули на этот простор. И это только начало, твой первый шаг. И всё ещё впереди.
(Илл. Чарушина Н.)
