Жил когда-то на свете богатый и могущественный король. И был у короля сын, такой красавец, что ему само солнце завидовало. Король и королева любили сына пуще всего на свете и ни в чём ему не отказывали. Принц же обожал охоту, а потому дня не проходило, чтобы он в окружении лучших юношей и девушек королевства не отправлялся в лес. Сопровождало их каждый раз не меньше пятисот псарей и семисот собак.
И вот случилось однажды так, что принц отбился от своих друзей и заблудился в лесу. Скитался он целый день по лесной чаще, а как начало темнеть, забрался на самое высокое дерево и принялся высматривать дорогу. Однако вокруг, куда ни кинь взгляд, были лишь верхушки деревьев.
Опечалился принц, но делать нечего. Слез он с дерева да устроился у его подножия на ночлег, не забыв перед сном обнажить меч. Так ночь и прошла.
Весь следующий день он также пробродил по лесу, но дороги так и не нашёл. Под вечер он снова забрался на высокое дерево, но опять не увидел ничего, кроме бескрайнего леса.
И снова пришлось принцу ночевать в глухом лесу.
На следующий день под вечер он опять взобрался на дерево, уже не надеясь на удачу, и тут – о чудо! – увидел в самой чаще огонёк.
Слез тогда принц с дерева и пошёл в ту сторону, где огонёк мерцал. Наконец, когда совсем стемнело, пришёл к воротам мрачного замка, к которому со всех сторон подступали кривые деревья.
Не по себе стало принцу, но он рассудил, что лучше уж попытать счастья в замке, чем провести ещё одну ночь под открытым небом, и постучал в ворота.
Ворота тут же распахнулись, и перед ним предстала девушка красоты несказанной.
– Кто ты, прекрасный юноша? – спросила она. – И почему бродишь по лесу ночью?
– Я сын короля. Отбился от своих друзей и заблудился в чаще. Три дня уже брожу я по лесу и устал так, что ноги меня больше не держат. Да и голод меня мучает всё сильнее и сильнее. Прошу тебя, красавица, сжалься надо мной! Накорми ужином да позволь переночевать в своём замке.
– Ах, милый принц! – воскликнула красавица. – Я бы сжалилась над тобой, но знаешь ли ты, чей это замок? Здесь живут мои родители – великаны-людоеды. И они непременно проглотят тебя живьём, как только вернутся.
– Не пугай меня, красавица. Для меня сейчас голод и холод страшнее всех великанов и людоедов на свете.
– Раз так, то заходи быстрее. Я накормлю тебя ужином, и ты тут же уйдёшь, потому что родители мои вернутся в то же мгновение, как пробьёт полночь.
– Прошу тебя, не гони меня прочь. Я лучше спрячусь где-нибудь и дождусь утра. Замок у тебя большой, авось меня и не найдут.
Сжалилась над принцем красавица, накормила его, напоила, а как дело подошло к полуночи, велела ему спрятаться под ушат.
И только принц спрятался, как распахнулись двери замка и вошли великаны-людоеды. Ростом они были с самое высокое дерево в лесу. Изо рта их торчали кабаньи клыки, а огромные жёлтые глаза непрестанно вращались. Сами же они были чернее сажи.
– О-го-го, дочка наша, красавица Жанетон, чуем мы, тут человеком пахнет! – хором взвыли великаны.
– Да что вы такое говорите, милые мои отец и мать, – отвечала им прекрасная Жанетон. – Хоть весь замок обыщите, никого тут нет и быть не может.
Кинулись великаны обыскивать замок, но так как они порядком устали с дороги, то быстро притомились и решили отправиться спать.
– Сейчас мы никого не нашли, но завтра весь замок перевернём. И лучше бы тебе нам было не врать. Потому как если ты соврала нам, прекрасная Жанетон, то мы не посмотрим, что ты наша дочь, – живьём проглотим.
Испугалась красавица Жанетон, но виду не подала. Дождалась она, когда родители её заснут крепким сном и храп их разнесётся по замку, взяла мешочек муки, замесила тесто да, уколов себе палец, капнула туда каплю крови. Потом из этого теста он испекла пирожок, который мог говорить её голосом, потихоньку прокралась в спальню родителей и взяла там волшебную палку да семимильные сапоги.
Покончив со всеми приготовлениями, она отправилась к ушату, где прятался принц, и сказала:
– Милый принц, бежим отсюда скорее! Родители мои как проснутся, так непременно тебя найдут. А вместе с тобой и меня съедят.
С этими словами надела она семимильные сапоги, схватила принца за руку, и умчались они из замка, да так быстро, что даже ветру их было не догнать.
Однако великаны были не только злыми, но ещё и очень хитрыми, а потому, не поверив дочери, они лишь притворились спящими.
– Эй, прекрасная Жанетон, иди-ка ты спать! – крикнули они посреди ночи.
– Уже иду, только косынку сниму, – отвечал им пирожок.
– Дома наша дочка, муженёк, – сказала тогда людоедка своему мужу, – а значит, и мы можем немного поспать.
Однако великаны были не только злыми, но ещё и очень хитрыми, а потому, не поверив дочери, они лишь притворились спящими.
– Эге-гей, красавица Жанетон, идёшь ли ты спать?
– Иду, только рубашку сниму, – отвечал ему меж тем пирожок.
Людоед успокоился и снова ненадолго заснул.
– Эгей, прекрасная Жанетон, идёшь ты спать наконец или нет?! – закричал великан, снова проснувшись.
– Иду, только юбку сниму, – отвечал ему пирожок.
С этим великан снова заснул, но проспал не более получаса.
– Эге-гей, красавица Жанетон, ляжешь ты наконец или нет?! – крикнул великан, когда опять проснулся.
– Иду, только косы расчешу, – отвечал ему пирожок.
И снова заснул людоед, но опять вскоре проснулся.
– Эй, красавица Жанетон, что же ты всё не ложишься?! – закричал он так, что деревья во дворе пригнулись.
– Иду, вот только башмачки сниму, – отвечал ему пирожок.
И опять заснул людоед, а проснувшись, снова крикнул:
– Эге-гей, прекрасная Жанетон, ляжешь ты сегодня наконец или нет?!
Но к тому моменту уже наступило утро и чары над пирожком рассеялись, словно их и не бывало, а значит, он не смог ничего ответить великану.
– Э, муженёк, сдаётся мне, негодница-дочка нас обманула! – заревела великанша, вскакивая с постели. – Эта чертовка убежала с человечишкой, которого всю ночь прятала в нашем доме. Да ещё и палку волшебную с семимильными сапогами прихватила. Давай-ка беги за ними да принеси их поскорее! Я их тут же и изжарю, и мы с тобой знатно отобедаем!
– Ты уж не переживай, жёнушка, за мной не заржавеет, – ответил ей великан.
С этими словами он схватил другую палку, ещё лучше прежней, нацепил десятимильные сапоги и пустился в погоню.
Увидела прекрасная Жанетон, что отец их вот-вот нагонит, и решила его перехитрить. Остановились тогда беглецы и превратились в маленьких ярких птичек, весело чирикающих в густых кронах деревьев.
Тут-то их и догнал великан-людоед.
– А ну-ка, птахи, отвечайте – не пробегал ли кто сейчас по этой дороге? – взревел великан.
Но птички только знай себе весело чирикали да скакали с ветки на ветку. Ничего не добился от них людоед, а потому, страшно раздосадованный, вернулся обратно в замок. А прекрасная Жанетон и принц тем временем приняли свой прежний облик и пустились снова бежать что есть мочи.
– Ну что, муженёк, поймал ли ты красавицу Жанетон и проклятого человечка? – тем временем спросила мужа великанша. – А то я уже и ножи наточила.
– Увы, милая жёнушка, никого я по дороге не встретил, кроме двух крошечных птичек, что скакали по ветвям да весело чирикали.
– У-у-у, муженёк, так ведь это они и были! – взревела великанша. – А ну-ка, беги за ними следом, да поживее. Я уже есть хочу.
Разозлился пуще прежнего людоед и побежал за беглецами ещё быстрее.
– Ну погодите у меня! – ругался он по дороге. – Уж я вас поймаю – так спуску не дам.
Чуть было не догнал он красавицу Жанетон и принца, однако девушка вовремя заметила опасность, остановилась и превратила себя и юношу в селезня и уточку.
Завидев птиц, людоед остановился и принялся их расспрашивать:
– Селезень и уточка, отвечайте мне сейчас же: не пробегали ли мимо вас красавица Жанетон и человечий сын?
Но уточка с селезнем ничего ему не ответили.
Пришлось великану ни с чем возвратиться восвояси.
– Ого-го, муженёк, смотрю, ты уже вернулся! – вскричала великанша. – Должно быть, ты поймал прекрасную Жанетон и человечишку, потому что я страсть как голодна и даже успела развести огонь в печи.
– Эге-гей, жёнушка, – отвечал людоед. – Никого я не поймал, никого не нашёл. Лишь встретил по дороге селезня и уточку, которые плескались в пруду.
– Ну и дурень же ты, муженёк. Ведь это они и были. А ну-ка, беги за ними быстрее, а то у меня уже брюхо подводит, так есть хочется!
– Погодите же у меня! – вскричал великан. – Теперь-то я вас точно поймаю и уж тогда покажу небо в алмазах!
С этими словами он пустился в погоню и бежал быстрее прежнего. Однако прекрасная Жанетон снова вовремя заметила опасность и обратилась в очаровательную пастушку, а принца превратила в стадо овечек.
– Отвечайте живо – не видели ли вы здесь прекрасную Жанетон и с ней мерзкого человечка? – заревел великан, как только их увидел.
Но в ответ он услышал лишь:
– Бе-е-е-е-е-е…
Выругался великан и припустил обратно, а прекрасная Жанетон вернула себе и принцу прежний облик, и побежали они дальше.
– Ну, дорогой муженёк, чем ты теперь меня порадуешь? – с такими словами встретила его великанша. – Я уже и воду вскипятила, и соус ароматный приготовила. Жду не дождусь, когда смогу полакомиться красавицей Жанетон и человечишкой.
– Эх, жёнушка, никого-то я по дороге не встретил, только прелестную пастушку да стадо овечек.
– Дураком ты родился, муженёк, дураком и помрёшь. Ведь это они и были! А ну, беги за ними быстрее, а то я скоро с ума от голода сойду.
– Вот разбойники! – разозлился великан, да в сердцах так топнул ногой, что земля треснула.
Пустился он в погоню, но прекрасная Жанетон и принц убежали уже очень далеко, а посему, как ни старался великан, так и не смог их догнать.
А принц с Жанетон вскоре добрались до королевского замка и нашли всех в глубоком трауре: король и королева уже не чаяли увидеть своего любимого сына живым. Теперь же их радости не было предела.
– Дорогие мои отец и мать, – сказал тут принц. – Если бы не прекрасная Жанетон, не избежать бы мне страшной смерти. Четыре раза спасала она меня от великанов-людоедов, и за это время я успел полюбить её всем сердцем. А посему прошу вас благословить нас.
Но король и королева были так рады возвращению своего любимого сына, да и прекрасная Жанетон была так хороша, что у них и в мыслях не было отказывать сыну. Сей же час они благословили молодых и вскоре сыграли весёлую свадьбу.
Говорят, что принц со своей женой, прекрасной Жанетон, дожили до ста лет, и жили они в богатстве, любви и довольстве.
Иллюстратор Никитина Т.
