Как стать кругосветным путешественником

Если ты станешь лицом на юг, то сзади у тебя бу­дет север, справа запад, а слева восток. Если станешь лицом на север, то сзади у тебя будет юг, слева запад, а справа восток. А если стать лицом на запад? А если стать лицом на восток? Попробуй стать — и ты сам обо всём догадаешься.

У нас четыре стороны света: юг, север, запад и восток.

Но вот что самое интересное: если очень долго идти на запад, то можно прийти на восток. А если долго идти на юг, то можно прийти на север. И не только прийти на север, но даже вернуться на юг,— вернуться, идя всё время прямо и никуда не свора­чивая. Вот это чудеса!

Однако это чудеса лишь для тех, кто не знает, что Земля круглая. А для тех, кто это знает, нет ни­чего удивительного, что, идя всё время в одном на­правлении, придёшь туда, откуда вышел. Конечно, это не просто — обойти вокруг Земли. Чего только не встретится на пути: и высокие горы, и непрохо­димые леса, и глубокие океаны. Но кругосветные путешественники — смелые люди, их не пугают труд­ные пути.

Всё-таки хорошо, что Земля у нас круглая: каж­дый может стать кругосветным путешественником.

Горы на земле

— А как же горы? — ты спросишь. — А как же дома, телебашни, деревья, которые растут на Земле? Разве они не мешают Земле быть круглой?

Давай сделаем вот что. Возьмём в твоём городе самую большую улицу и поставим все дома этой улицы один на другой. Если улица достаточно боль­шая и дома на ней достаточно высокие, то, возмож­но, поставив эти дома один на другой, нам удастся достичь высоты самой высокой горы — Джомо­лунгмы.

Так вот, на Земле эта самая Джомолунгма — всё равно что бабочка на крыше пятиэтажного дома. Как ты думаешь: может бабочка, сев на пятиэтаж­ный дом, изменить форму этого дома? Точно так же не может изменить форму Земли самая высокая го­ра— Джомолунгма, не говоря уже о других, не та­ких высоких горах.

Возможно, гора Джомолунгма с этим не согласит­ся. Горе Джомолунгме, возможно, приятно думать, что она изменяет форму Земли. Так же как бабочке приятно думать, что она изменяет форму пятиэтаж­ного дома.

И пускай себе думают. Кто им мешает думать? Ведь Земля не перестанет быть круглой от того, что кто-то на Земле думает, будто он изменяет форму Земли.

Озера и океаны

Все моря и океаны соединяются друг с другом, А озёра почти никогда не соединяются — ни с дру­гим озером, ни с морем, ни с океаном.

Ну, бывает, забежит какая-нибудь соседка река, впадёт в озеро, чтоб ему веселее плескалось, или какая-нибудь речка из него выбежит, соскучившись сидеть в его берегах, — такое редко, но всё же быва­ет. Но уж само озеро ни к кому не забежит. Оно скорей высохнет, чем к кому-нибудь забежит. Мо­жет быть, потому некоторые озёра высыхают.

Море не высохнет. И океан не высохнет. Они могут высохнуть лишь тогда, когда высохнут все моря и океаны Земли, потому что все они соедине­ны друг с другом. Когда мы соединены друг с дру­гом, нас ничто не страшит.

Поэтому моря и океаны обычно большие, а озё­ра обычно маленькие. Тот, кто ни с кем не соединя­ется, не бывает очень большим. Самый наш большой океан — Тихий — на что уж большой, а тоже не живет сам по себе: он соединен со всеми морями и океанами.

Окруженные водой

Если я у тебя спрошу, что больше: остров или полуостров,—ты, чего доброго, можешь сказать, что остров. Потому что, скажешь ты, остров — это целый остров, а полуостров — только половина острова.

Не говори так. Сначала посмотри на карту. Ви­дишь, на самом севере Америки остров Гренлан­дия? Это самый большой в мире остров.

А теперь посмотри на юг Азии. Здесь, возле са­мой Африки, лежит Аравийский полуостров. Сравни- ка его с самым большим островом. Вот то-то и оно. Хотя он и полуостров, а больше самого большого острова.

В чём же дело? Как это полуостров может быть больше целого острова?

Дело в том, что полуостров — это вовсе не поло­вина острова. Он называется полуостровом потому что не со всех сторон окружён водой. Остров — это часть суши, со всех сторон окружённая водой, а по­луостров одной своей стороной присоединён к ма­терику, так что с этой стороны у него не вода, а суша.

Ты знаешь, что такое материк? Это тоже часть суши, со всех сторон окружённая водой, но её не называют островом, потому что это очень большая часть суши. Даже Гренландия, самый большой в ми­ре остров, в три с половиной раза меньше Австра­лии, самого маленького материка. Вот почему нель­зя назвать Австралию островом, хотя она, как и остров, со всех сторон окружена водой.

Большому не страшно быть окружённым водой. Хотя воды на Земле в два раза больше, чем суши, но материку не страшно быть окружённым водой. Потому что вокруг — острова, и он для них — мате­рик, материнская земля, — как же ему может быть страшно?

— Мама!—крикнет какой-нибудь крохотный остров, накрытый волной, призывая на помощь материнскую землю.

А кому крикнет материк?.. Труднее всего боль­шим, потому что им даже «мама!» крикнуть некому.

Блуждающие горы

Ты заметил? Г ори похожи на волны, однажды под­нявшиеся и застывшие на века, а волны похожи на горы, жизнь которых считанные секунды. Поэтому горы ты отыщешь на любой карте, а волны на кар­те не отмечены. Как волну нанести на карту? Она лишь взметнётся над поверхностью моря — и её нет.

Но есть у моря горы, которые тоже на карту не нанесены, и не потому, что жизнь у них короткая, а потому, что они не стоят на месте. Они блуждают по морю, сегодня здесь, завтра там. Как же их на­нести на карту? За ними никакая карта не угонится.

Это блуждающие горы. В тёплом море они бы растаяли, потому что состоят из сплошного льда.

Называются эти горы — айсберги, что по-англий­ски означает: ледяные горы. Это довольно высокие горы, хотя кажутся они ниже, чем есть на самом де­ле: почти вся их высота под водой. Мы ведь тоже, когда плаваем, выставляем из воды только голову, — вот так же и айсберги выставляют только свои вершины.

Это опасно для тех, кто плавает по морям. Ко­рабль может наткнуться на ледяную гору, вершина которой где-нибудь в отдалении, а подводная часть — прямо у корабля на пути. Тем более, что горы эти блуждают, и никогда не знаешь, где с ними встре­тишься. Хотя издали с ними приятно встретиться. Из­дали они очень красивые: белые, яркие, ослепитель­ные,— одно удовольствие смотреть, как они искрят­ся, переливаются в лучах солнца.

Бывают же такие красавцы! Красавцы, которы­ми так приятно любоваться со стороны, но от ко­торых лучше держаться на расстоянии.

Куда дует ветер

Каждую ночь ветер Бриз уходит в море, дует с суши на море, и каждый день возвращается — ду­ет с моря на сушу.

Работа у него посменная: ночь в море — день до­ма. Или день на суше — ночь дома. Хотя ветер, в общем-то, нигде не чувствует себя дома, поэтому он и дует всё время с места на место.

А ветер Муссон уходит в море не на одну ночь, а на целые месяцы. Причём на самые холодные месяцы. Лишь только начнутся холода, Муссон дует с суши на море. А в тёплое время возвращается — дует с моря на сушу.

И чего эти ветры не могут раз навсегда выбрать для себя направление — то их тянет туда, то обратно?

Ветер Пассат, например, выбрал для себя по­стоянное направление — его всегда тянет только к экватору.

Потому что ветры дуют туда, где тепло, во вся­ком случае, теплей, чем там, откуда они дуют. Но­чью в море теплей, чем на суше, и зимой в море теплей, чем на суше. А вот днём и летом на суше теплее, а в море холодней. Ведь и Пассат, при всём своём постоянстве, тоже дует туда, где теплей: к экватору.

Да разве только ветры тянет туда, где теплей? Нас тоже тянет туда, где нас встречают тепло и лас­ково, а если нас встретят холодно, то нас потянет оттуда в другие места. И мы полетим, как ветер, помчимся, как ветер, — туда, где нас встречают теп­ло, оттуда, где к нам относятся холодно.

Куда течет река

Где бы река ни родилась, она рождается с мечтой о море. Даже если море очень далеко, даже если о нём и не слыхали в её краях — всё равно река рож­дается с мечтой о море. Каждый из нас рождается с какой-то мечтой.

Все реки текут сверху вниз, потому что море ни­же тех мест, где они рождаются. И это очень хоро­шо, что море ниже, потому что снизу вверх ведь не потечёшь. Течь можно только сверху вниз, хотя не­которые считают это для себя унизительным. На­пример, горные озёра навсегда остаются в высо­ких горах, никуда не текут и никогда, никогда не встречаются с морями.

А река течёт. По уступам и провалам, по острым камням течёт река, мечтая когда-нибудь добраться до своего моря. Чтобы впасть в это море, отдать ему себя всю, до капельки.

Да, когда у тебя есть мечта, ты не можешь стоять без движения, как стоят стоячие воды. Стоячие воды дремлют в своих берегах и покрываются плесенью, пока совсем не превратятся в болото… Потому что когда нет мечты, рано или поздно превратишься в бо­лото. А с мечтой ты пройдёшь по самым острым камням, по тесным ущельям — и всё-таки дойдёшь до своего моря.

Два царства

Есть на нашей Земле два царства, которые никог­да не воюют между собой, которые так дружат, что уже давно не могут обойтись одно без другого. Они и живут-то на одной территории, и всё у них общее: земля, реки, моря. Называются эти царства так: Царство Растений и Царство Животных.

Население Царства Растений занимается земледе­лием: добывает из земли пищу, которой кормится са­мо и кормит дружественное Царство Животных. На­селение Царства Животных, со своей стороны, обе­регает Царство Растений от болезней и вредителей и помогает его жителям общаться между собой: ведь население Царства Растений, крепко привязанное к земле, не имеет возможности передвигаться с места на место.

В какой бы далёкий уголок Земли ты ни попал, ты всюду встретишь представителей обоих царств, которые в самых суровых условиях не только не враждуют, но поддерживают, помогают друг другу. А как же иначе? Когда живёшь на одной Земле, нужно стараться жить в мире, а не враждовать. Представляешь, что было бы, если б между этими двумя царствами вспыхнула война? На Земле вооб­ще не осталось бы ни одного царства.

Мы с тобой принадлежим к Царству Животных и должны подчиняться главному закону этого Цар­ства— уважать интересы Царства Растений и каж­дого его представителя: каждого дерева, каждого кустика и цветка. Потому что мы живём на общей Земле, и на нашей Земле могут существовать только два царства. Либо на ней будут существовать два царства, либо ни одно не будет существовать.

Какой город самый лучший

Каждый город кому-нибудь дорог. Даже самый маленький, самый неприметный городок. И для тех, кто в нём живёт, он, конечно, самый лучший, самый любимый, хотя он, может быть, вовсе не лучший, далеко не лучший из городов.

Но когда в нём поживёшь, когда его поближе узнаешь, он привяжет тебя так крепко, что ты ни­когда не сможешь себя от него отвязать. И где бы ты после него ни жил, ты уже не сможешь забыть этот город,—для кого-то, возможно, и ничем не приметный, а для тебя — самый лучший из городов.

На свете нет нелюбимых городов. Никому не нужных, никому не интересных городов.

Прочитай слово ГОРОД с другой стороны, и ты поймёшь, что каждый город кому-нибудь ДОРОГ.

Самые большие

Живёт в Южной Америке река Амазонка, самая большая и полноводная в мире река. А самая боль­шая в мире гора Джомолунгма живёт в Азии. Самая большая пустыня Сахара живёт в Африке. В Европе (и даже частично заходя в Азию — такое оно боль­шое) живёт самое большое озеро, которое из ува­жения к его величине даже называют Каспийским морем. В Антарктиде, у Южного полюса, живут са­мые большие льды. И только в Австралии никто из самых больших не живёт, но ведь и Австралия — са­мая маленькая из частей света (самая большая — Азия, в которой живёт самая большая гора и, частич­но, самое большое озеро).

Грустно самой большой реке Амазонке без самой большой горы, без самого большого озера и самой большой пустыни. Разбросало по свету самых боль­ших, отделило океанами друг от друга… Ни встре­титься друг с другом, ни поговорить, как трудно быть на Земле самым большим и как скучно быть самым большим среди маленьких…

И река Амазонка спешит в Атлантический океан, она хочет переплыть океан, чтоб добраться до Азии, Африки и Европы.

Но она никуда не доплывает, она не может пере­плыть океан, потому что когда она впадает в океан, её уже невозможно оторвать, отделить от океана.

Ведь Атлантический океан такой большой… Он больше Азии, Африки и Европы. И всё, что раньше реке казалось большим, теперь ей кажется малень­ким-— по сравнению с океаном. И она сливается с океаном, который кажется ей самым большим. По­тому что река не знает — откуда ей знать? — что её Атлантический океан в два раза меньше Тихого океана…

Мы живем на Земле

Когда ты выкопал во дворе ямку, ты сделал пер­вый шаг к центру Земли. И когда ты выкопал ямку на берегу моря, ты тоже сделал первый шаг к цент­ру Земли. Потому что Земля круглая, и в каком мес­те её ни копай, непременно сделаешь шаг к её центру.

Кто только не делал первых шагов к центру Зем­ли! И растения, которые пускали корни, и животные, которые рыли норки, и люди, которые копали ко­лодцы и бурили нефтяные скважины, — все они шли к центру Земли. Шли, но не доходили.

Слышишь? Ещё никто не дошёл до центра Зем­ли, так что, возможно, ты будешь первым.

Вот тогда ты всем расскажешь, что там, внут­ри Земли.

Пока что этого никто толком не знает.

Одни говорят, что там что-то горячее и расплав­ленное. Другие — что твёрдое. Но в точности не знает никто, потому что до центра Земли расстояние не меньше, чем от Москвы до Иркутска.

Одно дело пролететь это расстояние на самолё­те или проехать на поезде, а другое дело — пройти его собственными руками…

Да, руками. К центру Земли идут не ногами, а руками. И дальше всего уходят руками, которые управляют машинами.

Кстати, о машинах.

Ты помнишь, что стало с твоей первой машиной, когда ты захотел узнать, что у неё внутри?

Когда ты будешь узнавать, что внутри Земли, не поступай с ней так, как с этой машиной. Ма­шину мы нашли другую, а другой Земли мы уже не найдём. Земля у нас одна, понимаешь?

Поэтому с Землёй мы должны обращаться береж­но. И тогда, когда мы идём к центру Земли, и тогда, когда мы просто живём на Земле, — с Землёй мы должны обращаться бережно. Потому что другой Земли мы уже не найдём.

Тысячу лет назад карта Земли была не такой, как сегодня. Хотя океаны и моря на ней были те же. И горы, и равнины были те же. Но железных дорог не было. И большинства городов не было. Напри­мер, такого города, как Москва. Сейчас без Москвы нельзя себе представить ни одной карты мира, а тысячу лет назад Москвы не было…

Да, мы, люди, изменяем карту Земли: строим го­рода, прокладываем дороги. Роем каналы, туннели, изменяем течение рек. Но совсем изменять карту Земли мы не станем. Мы не станем, например, осу­шать все моря, или затоплять водой материки, или вырубать все леса подряд, чтоб на карте совсем не осталось зелёного цвета, а был только жёлтый цвет — цвет пустынь.

Вот за этим нужно следить, когда изменяешь кар­ту Земли: чтоб Земля наша становилась ещё лучше, ещё красивее.

(Илл. Блоха А.)